Предыстория короткая. Шеф догадался, что не все у меня, как надо, в отпуск срочно отправил. «Пиши, — говорит, — заявление, отпускные завтра получишь, и чтоб с понедельника здесь не появлялся». Хороший он у нас мужик. Только с «заскоками».
Мне в тот же день путевка в Таиланд горящая попалась. На работе тайно от шефа в интернет захожу, вот и увидел. На 14 дней на двоих. А цена!.. Смешная!
Почему один не «махнул» в этот Тай? Пожадничал. Написал: «Срочно ищу попутчика. Все равно, кого». После обеда в почту заглянул – уже письмо. Девушка в попутчицы просится. Я ей: «Не боишься? В одном номере окажемся». Она: «Мне все равно».
Вылет был в субботу, в три ночи. Попутчица жила в соседнем городе. Встретил ее вечером на автостанции. Узнал по большому чемодану.
Ни вечером, ни при перелете почти не общались. Летели через Бангкок, потом больше часа полтора по Паттайе от отеля к отелю катались. В своем только к концу дня оказались. Номер простой, как всегда в отелях-«трешках». До моря метров триста. До ночного рынка на Джомтьене меньше десяти минут пешком. В общем, нормально.
Пока то, да сё, вечер подошел. Те, кто в Тае бывал, знают, что в 6 вечера, там уже темно.
Идти никуда не хотелось. На всякий случай предложил Вале (так попутчицу звали) куда-нибудь «смотаться». Отказалась. На усталость сослалась. Я, вообще-то, тоже «не в своей тарелке» был. Перед отбоем в душ сходили. По очереди. Она предложила мне первому это сделать.
Наружная стена номера была почти вся стеклянной. Она состояла из огромного окна и сдвижной двери. Свет мы выключили, но поступавшего снаружи, хватило, чтобы увидеть попутчицу. Из душа она вышла в одних плавках. Ох, и фигурка! Кажется, у меня даже дыхание остановилось.
— Только не рассматривай меня, ладно? – полушепотом попросила Валя. – И не думай, как думаешь.
— Да я и не… — в моем голосе было какое-то виноватое оправдание, одновременно в голове крутилось множество мыслей, никак не складывающихся в нужную фразу, — красивая ты какая, — наконец, выдавил я из себя что-то членораздельное.
Попутчица, в самом деле, оказалась просто супер. Хотя освещенность была так себе, я ясно видел ее плечи, словно выточенную небольшую, но и не малюсенькую, как это бывает у некоторых девушек, грудь, на которой темными пятнышками выделялись соски. Стройность фигуры подчеркивалась талией и бедрами.
Валя медленно прошла по комнате. Остановилась у окна. Что она там рассматривала, не знаю. Не думал об этом. Просто лежал и смотрел. Картина такая, что обо все забудешь.
Стараясь не шуметь, осторожно ступая, сдерживаясь, чтобы не броситься к ней, сдернуть плавки, впившись своими губами в ее губы, повести, понести на огромную кровать, и, погрузившись в нее, забыть обо всем на свете. Что бы только я и она. А еще ее прерывистое дыхание…
Она не обернулась, просто почувствовала, что я рядом. Так же, не оборачиваясь, прошептала:
— Не думай, как думаешь. Я просто устала от всего.
— Ага, бывает, — мне хотелось сказать что-нибудь еще, но слов нужных не было. Из колеи выбивала ее просьба не думать, как думаю.
Я подошел ближе, остановился, почти касаясь ее. Может, мне казалось, но тепло, исходящее от нее как бы обволакивало меня. Желание увести попутчицу в постель, немного стихшее после ее слов, вновь кружило голову, отражаясь во всем остальном. Положив руки на ее талию, прошептал: «Все хорошо. Всю ночь в самолете не спали. Пойдем».
— Ты не думай, как думаешь, — еще раз попросила она, — просто я знала, что так все должно быть. Что так все и будет. Я уехать хотела. От всего. Чтоб ничего не оставалось. Ведь ты тоже так? Я знаю, что так…
— Да, — толком ничего не понимая, согласился я.
Хотел что-то спросить, но вместо этого подвинулся к ней еще ближе. Вплотную. Правая ладонь сама скользнула вниз по ее талии. Пальцы прошли под резинкой плавок. Ниже, еще ниже.
Мои губы коснулись ее плеча. Ее дыхание стало прерывистым. Казалось, она что-то пыталась сказать, но вместо этого откинула голову назад. «Ай» (а может, не «ай»), — с надрывом сорвался с ее губ непонятный звук.
В этот момент моя рука уже опустилась до ее лобка, а ладонь другой руки ласково гладила ее грудь.
Не могу вспомнить, как мы добрались до кровати. Осталась лишь картинка. Попутчица на белоснежной постели. Ее плавки, увлекаемые моими руками, скользят вниз. Вот они проскальзывают бедра, колени, скользят по голеням. Вот я отбрасываю их в сторону. Она молчит. Отвернулась.
Кажется, когда я входил в нее, она издала какой-то звук. Непонятно, «ой» или «ай». А дальше было что-то похожее на «о» и «е». Этот чуть слышный звук буквально катился в одном ритме с нашими движениями и ее дыханием.
А потом к нему добавилась тонкая хрипота, какие-то непонятные слова. Она обхватила меня руками, прижала к себе, выгнулась всем телом, запрокинула голову. Ее сладкий стон смешался с моим хрипом, и наступила тишина.
Мы долго, молча, лежали рядом с друг другом. Бледный свет с улицы все также врывался через большой застекленный проем наружной стены. Было жарко.
— Включить кондиционер? – спросил я.
— Да, — прошептала она.
Прохладный воздух начал наполнять комнату, а попутчица вдруг начала говорить. Шепотом. Она рассказывала, как открыла двери квартиры в пять утра и увидела своего, как ей казалось, самого лучшего на свете в постели с какой-то особой. Описала каждую мелочь своих неслышных, чтоб не разбудит парочку, сборов и всего остального.
Потом она долго беззвучно плакала. Я не успокаивал. Знал, что все должно быть именно так. Ей сейчас нужно именно это.
Дождавшись, когда она затихнет, я также равнодушно, начал рассказывать. Моя история едва ли ни в деталях повторяла ее.
— Родственные души, да? – констатировала — спросила она, когда моя история закончилась. Помолчала и вдруг, словно пробудившись спросила, — где моя одежда? Мне неудобно…
— Зачем? – я обхватил ее, увлек на постель…
Не знаю, когда мы уснули в ту ночь, как и не могу вспомнить, сколько раз тишину номера нарушали ее сладкие стоны.